Помню - как вчера было - торговал я на ярмарке ложками. А ярмарки-то у нас знатные: там тебе и бублики с пряниками, и скоморохи, и плясуны с медведем. Медведь вот только в тот день у плясунов убёг. Яшку, ну того, чей медведь-то был, на смех подняли, уж больно хвастал он, что ему любой зверь покоряется. Ищи-свищи тяперича.  До полудня, бедный, бегал, да искал, а в лесок побоялся зайтить. Так и кричал на опушке : "Мишка, Мишка, выходи! Сахару дам!" А потом и забыли про них все.

Солнышко полдень перевалило и к закату клонится, торговля так себе пошла. Народ разъезжаться стал, как вдруг вижу, в главных воротах Прошка, балалаечник наш, да чудной какой-то, ноги еле переставляет, сам бледный и в балалайку вцепился, а играть не играет. Я его и окликнул, лавка-то моя поди у самых ворот стоит. Он ко мне на прилавок так и обмяк, пот со лба отирает. Я, значит, выпытывать давай, что да как. Прошка голову-то поднял, а глаза по полтиннику. "Дай, -  говорит, -  дух перевести". Я ему квасу плеснул в ковшик, тот враз его и осушил. Опосля выложил всё как на духу.

"Шли мы, -  говорит, -  с девками на ярмарку, на людей посмотреть, себя показать. За шутками да за разговорами к речке вышли, а там через лесок уж и рукой подать. Вдруг слышим,  -  а сам брови нахмурил,  - через валежник кто-то ломится и пыхтит. Подумали сперва, Мыкола опять с медовухи заблудился. Ан нет! Мыкола-то поприземестей будет, хоть и косая сажень в плечах. Да и через листья с ветками больно-то не разберёшь. А когда разглядели, тут-то к месту и приросли... Медведь! Здоровенный! Когти - во! Зубищи с палец! И идёт на задних лапах... прямо на нас".  Прошка зажмурился и головой замотал, видно - страху натерпелся. Я квасу подлил ему, он и продолжает: "Девки в крик! Медведюга рычит, лапищами машет! Я с малодушия сперва за пень спрятаться хотел, дык люди засмеют потом, да и перед девками осрамлюсь. А что я сделать могу? Окромя балалайки у меня и нет ничего. Эх, была-не была, думаю, да и забренчал "Барыню". Глядь, а медведь в пляс пустился, рычать перестал и ближе уж не подходит. Ну, мы боком-боком, и в сторону ярмарки, поближе к людям. А косолапый-та не отстаёт, да и я как заговорённый, остановиться не могу, играю и играю. Так мы и шли, пока Яшку на опушке не повстречали. Оказалось, он это, зараза, зверя упустил, народ честной перепугал!"

Прошка вздохнул, балалайку поглаживая, а я смотрю на неё -  струн-то на ней и нет. "Прошка, -  спрашиваю, -  а струны оборвал чоль пока играл?" Тут глаза у него опять и округлились, смотрит на балалайку, суму ощупывает и промеж делом говорит: "Дед, а я ведь струны-то загодя не прилаживаю, берегу". Из сумы их достаёт и мне протягиват, замотаны да ленточкой перевязаны.  А потом как засмеётся, заливисто так, со всхлипами. Я ему еще квасу налил. Эвона как бывает...

- Деда, деда, а с Мишкой-то что?

- А что с Мишкой? Мишка потом ещё долго народ на ярмарках веселил, а Яшка с тех пор хвастать перестал.